get the F outta my neighborhood
Я чувствую, что должна что-то написать, но тщетны все мои попытки.
Последние три дня... Я ждала от них не самого хорошего. Напротив - сплошной скверны и давления. Но не произошло ничего.
Я думала, что такой переизбыток информации, о которой я вообще боялась заговаривать, накроет меня волной, собьет с ног и размажет по земной поверхности без возможности восстановиться, собраться воедино снова. Все из-за того, что я взглянула в глаза своему страху, который любому мог показаться пустяковым - но не мне. Я осмелилась, я сделала это, я ждала того, что какие-то неведомые чувства ударят в самое сердце. И вновь шокирующее ничего. Я терпеливо ждала, я была готова ко всему, но снова и снова... Ничего.
Непривычное ощущение "ничего" пробралось и засело в грудной клетке, и это отнюдь не то же самое "ничего", от которого все изнутри ломает ребра - нет. Это нечто приятное, внушающее покой. Я долго рассуждала и думала об этом. Задавала себе вопросы, вслух и про себя, и я в один вечер, казалось бы, обрела ту малую часть душевного покоя, в которой так давно нуждалась. Очень странно мне все это. Какой-то сладкий транс, хотя вернее это будет назвать так: коматоз.
С меня как ошейник сняли и отпустили на волю, - ну беги же, псинка, беги. И псинка внезапно почувствовала себя настолько свободной, что впервые за долгое время не ощутила от этого ни дискомфорта, ни боли. То, что она так хотела заполучить открывалось прямо перед ней, с этой минуты и до тех пор, пока она снова не почувствует нужды в ком-то, кого сможет преданно радовать.
И пустилась вскачь по янтарному полю.
Утром следующего дня я ушла гулять. Я выглядела хорошо, очень... хорошо. Откуда-то появилась уверенность, и я не шла, потупив взгляд в землю, он был устремлен исключительно на прохожих. И что странно, я не испытывала и тени смущения или застенчивости, когда с кем-то устанавливался продолжительный зрительный контакт. Даже на несколько комплиментов в свой адрес я отреагировала дежурной улыбкой, усилий для совершения которой я почти не прилагала.
Я забежала выпить чай с барбарисом в одном излюбленном кафетерии. Ко мне подсел случайный прохожий, молодой человек, мы разговорились. Так странно: только встретишь адекватного и достаточно приятного человека, как оказывается, что он из другого города, и здесь всего лишь на неделю. Конечно, пусть он дал мне свой Viber, да и я в долгу не осталась, но сомнения посещают меня на счет смысла дальнейшего общения. А впрочем, наплевать. Я не должна решать все проблемы в одну минуту, пусть что-то пойдет самоходом, здесь-то время точно покажет.
Уже близилась вторая половина дня, когда я прошла по площади с кучей флагов(она для меня давно утратила свое истинное название, я навесила на нее эдакое прозвище) на которые меня всегда ориентирует даже мать, - там в жизни не заблудишься, мол. Так вот, кстати, вранье это. Правда, в последние полгода я так часто там бывала, что зазубрила каждый закоулочек наизусть. Посидела в сквере перед собором, и, кажется впервые за месяц-два, закурила. Приятный и терпкий привкус табака с ментолом во рту, который при этом отдавал горькотой, которую я так люблю. Дым медленно выходил из легких. Погода стояла хорошая, на небе ни облачка, и солнце знатно припекало мне макушку. За плечами на тот момент у меня уже был поход в основной корпус университета, куда я ездила за последней справкой. Я все сидела на лавочке в сквере и наблюдала за людьми. Кто-то просто спешил, кто-то спешил и наскоро фотографировался у собора, а кто-то наоборот, неторопливо скользил по теням, которые отбрасывали деревья и разговаривал по телефону. Не хотелось оттуда уходить - казалось, будто я растворяюсь в окружающем мире. И наверное, растворялась бы и дальше, если бы снова не какой-то молодой человек, попросивший сигарету, а после любезно спросивший, не возражаю ли я, если он посидит здесь же, на этой скамейке. Я лишь равнодушно пожала плечами - мои мысли были далеко, казалось, за сотню миль от меня. Человек что-то односложно спрашивал - видимо, его смущало молчание, - будто то, что мы сидим на одной скамье, обязывает к разговору, - ну а я также односложно отвечала. Докурив сигарету, он попрощался и пожелал мне удачи на оставшийся день. "Никогда на больший срок не желаю - кто знает, что случится". И он оставил меня размышлять над его последней фразой еще на добрых полчаса. Забавно, что в этом наши взгляды частично совпадали.
Позднее я двинула в сторону метро, добираясь до него обходными путями. Удивительно, но в тот день я ни разу не одела наушников, не слушала музыки, почти не использовала телефон. Ведь я всегда с собой это ношу, а в этот раз вещи остались без применения.
В середине дня отвезла маму в магазин, на что получила критику о том, что я слишком медленно паркуюсь. Ну и что, господи. Я как бы без прав езжу, а тебя волнует скорость моей парковки?) Каждый раз это меня искренне смешит почему-то. Мама, впрочем, не любит, когда я напоминаю об этом.
Она ушла по магазинам, а я, предварительно отдав ей ключи от автомобиля, сказала, что поеду навестить подругу. Правды в этом было мало, потому что не очень-то я хотела слушать кого-то из своих сверстниц, обсуждать себя и свою личную жизнь, коей не было практически, можно сказать. Раздумывая над всем, я чувствовала, что нет тяжести в груди, нет этого чувства, когда хочется расплакаться, нет обиды, нет разочарования. "Ничего" не было внутри. Приятное "ничего". Дошла до очередного парка, села на скамейку и вновь закурила. Ладонь свободной руки неприятно потела от нервов, отчего пальцы оставляли на экране телефона неопрятные отпечатки. Я набрала номер старого знакомого Вереска; мы познакомились при странных обстоятельствах, и так как у меня давно не было интереса к окружающему миру и его жителям, я не поддерживала общение никак. Я вообще заметила, что мне куда проще отвечать на добровольные вопросы собеседнику, чем рассказывать что-то самой. Так я знаю, что точно не сболтну лишнего, отвечу предметно, ну и раз человек спрашивает - значит ему, как минимум, интересна та или иная сторона вопроса.
О чем это я... А, о друге Вереска. Как ни странно, мой номер был у него вбит, но с его слов, он узнал меня по "твоему тактичному «не разбудила?»". Да, его можно было легко разбудить звонком во второй половине дня. Сказал, что скучал, но... Сколько там с осени прошло? Ох черт, полгода почти. Мда, видимо, я действительно живу вне времени. Все дни дня меня пролетели как один, и до боли незаметно.
День заканчивался, и договорив с другом Вереска, я позвонила матери и сказала, что немного погуляю с подругой, и позже переночую у нее.
А после, недолго думая, поддалась настойчивости своего женского начала.
Следующий день был таким же, как пара предыдущих. Утром я была дома, а мама - уже на работе. Слишком устав, чтобы что-то соображать, я завалилась спать и проспала до обеда.
Неприятную апатию, которую я когда-то ожидала, я так и не дождалась. Так странно было засыпать или лежать, не чувствуя боли, когда открываешь и закрываешь глаза, не чувствуя этого страха, когда глаза слиплись во сне от слез и тебе больно их разлеплять. Голова не болела от очередного "истерического припадка". Ничего не было. Грустные песни, которыми я попыталась себя "расколоть" вызвали у меня лишь слабую ухмылку и мысли о том, каково же людям их петь, особенно спустя года, когда причина их написания уже так давно позади.
Я углубилась в чтение. Я просыпаюсь с книгой и засыпаю. Оно поглотило меня целиком и полностью, и сегодня я только вечером поняла, что как раз со вчерашнего вечера ничего не ела. Почему? Нет, я не морю себя голодом. Но проснувшись, я решила, что пока глаза привыкают и мозг "раскачивается", я могу минут пятнадцать почитать. И не заметила, как самолично установленный временной промежуток увеличился до полутора часов. Тогда я встала, убрала посуду, - то, что осталось с вечера и после маминого завтрака, в посудомойку, убрала на кухне, протерла все поверхности, запустила стиральную машину с бельем, и... Снова села читать. В какое-то время у меня живот сердито урчал и требовал еды, но каждый раз я смотрела на оставшееся количество страниц в главе, и говорила себе: "О, тридцать страниц до конца главы. Ну точно. Как раз - встану, сделаю, и сяду за новенькую главу, не потеряв мысли". Дело закончилось тем, что вместо глав я начинала тешить себя частями, мол, о, в этой всего двести страниц - это мне на полчасика, и вот тогда поем! И не поела. Вспомнила об этом только лишь вечером, когда мы с Анастасием (прозвище такое) шли ко мне домой пить чай.
Впрочем, ни о чем не жалею. Давненько чтение не приносило мне такого удовольствия и расслабления.
Да и к слову, вечерний чай со старой знакомой был тоже весьма неплох. Я ничего не сказала ей о моих похождениях за последние два дня. Я слушала ее, стараясь не прерывать, изредка делясь своим мнением относительно чего-либо.
Хочу написать еще кое о чем. Вчера я смеялась в голос. Это было так искренне, что у меня заболел живот и щеки. Я не смеялась, потому что от меня этого ждали, я не смеялась, потому что хотела разрядить обстановку. Я смеялась, потому что... Действительно хотела?
Это кажется мне важным.
Делаю небольшое отступление.
Мне часто снятся два сна, повторяются, бывает, изо дня в день. В первом сне дело происходит ночью, я лежу у себя в постели, дверь в мою спальню выбивается агрессивным толчком, какое-то существо прыжком бросается на меня. Я укрываюсь материей от нападающего существа, которое застало меня врасплох. Материя не спасает, и вскоре существо когтями вспарывает и буквально выворачивает меня и мои внутренности наизнанку. Было так больно, но спустя пару мгновений я поняла, что эта боль приносила удовольствие, и мне хотелось ее еще и еще.
Я чертов мазохист, что ли...?
Второй сон касается меня и одной моей подруги давней. Анастасия как раз. Она уходит от меня поздно, и я в окно смотрю на то, как она начинает свой путь домой, выйдя из моей парадной. И тут на нее нападают какие-то люди. Скорее всего мелкие воришки, либо подобный им сброд. Я понимаю, что спускаться очень долго, я попросту не успею помочь. И я бросаюсь в окно. Восьмой этаж. Я разбиваюсь насмерть.
Тут я даже не знаю, что сказать. Этот сон каждый раз как от первого лица, и порой я вздрагиваю в момент "удара о землю" и просыпаюсь. Жертвенность, готовность любой ценой помочь, или слабоумие?
Придерживаюсь последнего.
В самом конце я хотела бы сказать кое-что одному человеку, который ни в чем не виноват. Ты, Вереск, вряд ли это прочитаешь, но если вдруг - то ты все поймешь.
Я не представляла свою жизнь без чего-то или кого-то, в чем(или ком) можно было бы найти свою любовь. Привязанность. Тепло. Родного человека, который рад тебе любому. Но послушай, друг. За долгие отношения с кем-либо не должен полагаться приз. Не нужно ждать мгновенной благодарности судьбы за совершенное дело. Я знаю, что тебе тяжело, но я не могу тебе помочь. Порой люди расстаются - и это нормально. Никто не обязан находиться вечно с кем-то.
Не останавливайся.
—
Итог... А нет его, наверное.
Я становлюсь достаточно циничной относительно восприятия мира. И это мне не мешает.
Каждый раз, когда я пишу о налаживающихся делах, они скатываются в задницу.
О многих написанных здесь вещах обычные люди не пишут - скрывают, стесняются, замыкаются. Но мне - все равно. Я чувствую, что должна была. И все это чертовски хорошо.
Неспокойной вам ночи! ,)
«Я бегу и бегу — по сухой траве, по чёрной земле, по белому снегу.
Позади следы, впереди чистое поле. Однажды, когда я сделаюсь безупречной,
я перестану оставлять следы. Оглянусь, а за мною чистое поле.»